Ошибки в переводах: кто виноват и что делать?

Итак, разбор некоторых переводов показал, что количество допущенных в них ошибок довольно велико (см. соответствующий раздел сайта)? При этом, конечно, я не все обнаруженные ошибки здесь привел (а некоторые, наверняка, просто не заметил), но даже того, что здесь выложено, мне кажется, достаточно, чтобы задуматься над извечными вопросами: кто виноват и что делать?
Естественно, что и профессионалы перевода не раз поднимали эти вопросы. Я постарался отобрать наиболее интересные их суждения, перекликающиеся с моими собственными наблюдениями и размышлениями на эту тему, использовав при этом интервью переводчиков и редакторов, а также фрагменты из различных публикаций (книг, статей и даже дневников и писем).


1. Ошибок всегда хватало
При знакомстве с высказываниями классиков нашего перевода 50–70 годов прошлого века я был немало удивлен тем, что и тогда – казалось бы в благодатное для перевода время, – существовали по сути те же проблемы. Однако были и существенные отличия как в отношении к таким ошибкам, так и в организации переводческой деятельности от того, что мы видим сейчас.
Практически все, что я хотел сказать после завершения разбора некоторых современных профессиональных переводов, я нашел в одной из статей сборника "Редактор и перевод", изданного в 1965 году.

В статье Л. Виндт о переводах Марселя Эме тоже говорится об ошибках в переводах и, хотя написана она была еще в 60-е годы прошлого века, по сути это верно и сейчас:
"На этом прекращаю перечень неточностей и искажений, который можно бы увеличить примерно вдвое. Картина получилась неутешительная. В первую очередь виноваты, конечно, переводчики. Что касается роли редактора, то о ней судить трудно, не зная первоначального варианта переводов. Быть может, он проделал большую работу; быть может, устранил множество подобных дефектов; быть может, ему мы частично обязаны изяществом и непринужденностью языка, которыми отличаются все эти переводы. Но как бы то ни было, все вышеприведенные «перлы» ускользнули от его внимания. А ведь тщательное, кропотливое исправление смысловых ошибок – самая бесспорная обязанность редактора, хотя отнюдь не единственная. И вдобавок не самая сложная."
  (Л. Виндт "Марсель Эме в руках переводчиков". "Редактор и перевод": сб. ст. М., 1965. С. 108–116)

Это интересно, так как речь идет о переводах того периода, который считается чуть ли не "золотым веком" советского перевода. Выходит, что и тогда были схожие проблемы.
Рассмотрим один интересный пример того, как даже в переводах известного переводчика того времени при внимательной вычитке было выявлено большое количество ошибок.
Речь идет о Николае Чуковском – известном советском писателе и переводчике. Думаю, многие в детстве зачитывались приключенческим романом Роберта Льюиса Стивенсона "Остров сокровищ" в его переводе.

Но вот что написал в своем дневнике один из классиков советского перевода Корней Чуковский:
"Ужасную вещь сделал со мною Коля [сын Корнея Чуковского Николай Чуковский], сам того не подозревая. Мы решили вдвоем перевести «Принца и нищего»: я первую половину, он вторую. Работа эта нудная, путавшая все мои планы. Она отняла у меня два месяца, самое горячее время. И главное: перевод выходит не первоклассный, не абсолютный. Хочется писать свое; хочется думать свои мысли, а тут приходится часами просиживать над одной какой-нибудь фразой. Когда я сделал свои 101 страницу, я чуть не подпрыгнул до потолка: теперь могу вздохнуть свободнее. Но в это время Коля принес свою половину!!! С первого взгляда мне показалось, что перевод превосходный. Иные страницы действительно очень неплохи, но, боже мой, – когда я вчитался, оказалось, что половину Колиного перевода нужно делать заново. Никакого другого выхода нет. И вот я сижу несколько суток, почти без сна и делаю эту постылую работу. Сейчас кончил ее вчерне, в девять часов утра. Последние 10 страниц особенно трудны. Похоже, что переводчик даже не глядел в подлинник!"
  (Дневник, 1936, 2 февр. Чуковский К. И. "Дневник, 1930–1969." М., 1995. С. 135–136)

Или вот что писал Корней Чуковский своему сыну Николаю по поводу его совместного с женой Мариной перевода рассказа Конан Дойла "Пестрая лента":
"Покуда у тебя были заботы с романом, неурядицы с «Фрегатами» и прочие тяготы, я не хотел говорить тебе о Шерлоке Холмсе. Сейчас я считаю себя вправе сказать, что эта работа причинила мне много горя. Я составил было огромный список всяких ошибок и промахов, но не посылаю его тебе, чтобы не вступать с тобой в ненужную полемику. Я так люблю и тебя, и Марину [жена Н. К. Чуковского], и твой талант, что готов совершенно безропотно отдавать редактуре твоего (и ее) перевода десятки и сотни часов. Но горе мое в том, что этих часов у меня нет. Редактура каждого Вашего перевода потребовала у меня втрое и вчетверо больше труда и времени, чем потребовалось Вам для того, чтобы сделать этот перевод. Есть страницы, над которыми я бился весь день....
Посылаю тебе свои заметки. Их здесь всего 20, а на самом деле больше 200. Здесь я отмечаю только те случаи, где переводчик явно и наглядно не прав..."
  (Из письма к Н. К. Чуковскому 1941, 31 янв. Чуковский Н. К. "О том, что видел". М., 2005. С. 572–576)

А вот ответ Николая Чуковского отцу:
"Твое письмо [от 31 янв. 1941 г.] совсем расстроило нас. Действительно, очень жаль, что тебе приходится тратить столько сил и времени на правку наших переводов. Я уже думал об этом и раньше и всегда в глубине души удивлялся, зачем ты за это берешься. Из создавшегося положения нужно найти выход и сделать выводы. Твои выписки из «Пестрой ленты» с несомненностью доказывают, что Марине рано заниматься переводом, потому что она недостаточно знает английский язык. Марине нужно заняться английским языком, и тогда из нее будет переводчик.
Теперь о себе. Стыдно сказать, английский язык и моя беда, хотя я занимаюсь им всю свою жизнь. Конечно, я знаю его гораздо лучше, чем Марина, и все же недостаточно хорошо. У меня, к сожалению, нет способностей к языкам. Тут уж ничего не поделаешь. Однако перевожу я уже 18 лет, перевел десятки книг, и никто никогда о моей работе ни слова дурного не сказал. Впрочем, быть может, аргумент этот недостаточно убедительный."
  (Из письма к К. И. Чуковскому 1941, 4 февр.)

Итак в данном случае:
1) Ошибки имели место и в большом количестве;
2) Ошибки были выявлены при редактировании до публикации;
3) Переводчик ошибки признал и оценил пользу редактирования;
4) Главной причиной ошибок переводчик считает свое недостаточное знание языка оригинала;
5) При этом он отмечает, что за 18 лет никто на его переводы не жаловался.

Сравним с положением дел на сегодняшний день. Возьмем тоже известного, но современного переводчика – Александра Богдановского. Мы увидим, что здесь есть много общего. В переводах современного переводчика при вычитке (но уже после публикации) тоже обнаружено немало ошибок. И на его переводы за все время работы (уже более 20 лет) тоже никто не жалуется.

На сайте книжного интернет-магазина о переводе Богдановского романа "Танго старой гвардии", содержащем огромное количество ошибок, можно прочитать:
"Хочется отметить чудесный перевод Александра Богдановского. Ведь от переводчика зависит очень многое, почти все."
"Обращаю внимание на переводчика – А. Богдановского, очень ценю и люблю его работу."
И я не думаю, что это пишут друзья Богдановского; скорее всего, это пишут обычные читатели.

Продолжая сравнение отличий ситуаций "тогда" и "теперь", к сожалению, можно признать, что при формальном наличии редакторов вычитка текста данного перевода, скорее всего, не проводилась, и ошибки выявлены не были; ну и, как следствие, переводчик, видимо, и не подозревает об имеющих место ошибках.
К счастью, в случае с современным переводчиком у нас есть больше возможностей узнать его точку зрения на интересующую нас проблему.

Богдановский – конечно, опытный переводчик, но – как он сам признает – и у него случались ошибки:
РЖ: Все переводчики имеют в своем арсенале хотя бы несколько переводческих киксов. Были ли у вас киксы, можете принести пример?
"Ну, как же! В романе Варгаса Льосы «Разговор в Соборе» я спутал вакханку (bacante) с вакансией (vacante), но смешней всего, что фраза вполне выстроилась, и вакханка нашла свое место. Ну, минуты на полторы. У никарагуанца Серхио Рамиреса партизаны скитались в горах, трое суток питаясь одними tortillas (маисовыми лепешками). Пребывая, вероятно, в состоянии умопомрачения, я написал – «…одними черепахами»: не вовремя вспомнилась, надо полагать, черепаха Тортила из «Приключений Буратино». Кое-какие ляпы случались и при описании афробразильских радений – кандомблэ, потому что в 70-е годы имел очень смутные представления и о ритуалах этих, и об антураже, и об атрибутах. Это надо было увидеть своими глазами."
(см. подробно)

Здесь очень важно то, что, как говорит переводчик: "смешней всего, что фраза вполне выстроилась, и вакханка нашла свое место"; то есть, и неправильно поняв текст, он сумел выстроить логичную фразу, вписавшуюся в перевод. С потребительской точки зрения (с точки зрения читателя) перевод не пострадал, и ошибки никто и не заметил.
Правда, интервью это довольно старое, с тех кое-что изменилось, и теперь примеров можно было бы привести гораздо больше. Но подозреваю, что Александр Сергеевич все же пребывает в некотором неведении относительно остроты проблемы. А что касается умения Богдановского виртуозно выстраивать фразы, то тут и правда с ним мало кто может сравниться.
Но действительно какие-то ошибки может выявить и исправить сам переводчик. Добросовестным переводчикам их профессиональная гордость не позволяет халтурить.

Валерий Модестов:
"Я переводил произведение не слишком высокого уровня. Но у меня были учителя, которых я предать не могу. Поэтому, когда встретился кусок, связанный с игрой в гольф, я поднял на ноги всю Москву, чтобы выяснить, как правильно называются все эти клюшки – «медвежья лапа» и прочие. И потом сказал издателю, что выяснил почти все, но у меня есть сомнения в одном пункте. «Господи, да зачем? Кто это будет сверять?» – ответил он совершенно изумленно. Вот в этом «Кто станет сверять» и состоит проблема современного перевода."
  (Круглый стол редакции «Книжного обозрения» «Вопрос денег, вопрос репутации...» в рубрике «Строчи, переводчик!»,11 февр. 2002)

Это точно, в этом-то и проблема: «Кто это будет сверять?» По идее, это должен делать редактор. Но... не факт, что он вообще участвует в процессе перевода.


2. Нужен ли редактор?
При выявлении ошибки в переводе первое, что приходит в голову – это вопрос: "А куда же смотрел редактор?" Но сейчас впору спрашивать: "А был ли он? Ведь многие издательства экономят на редакторах.
Да и вообще, считается ли сейчас, что он необходим?
В своем большинстве переводчики все же считают наличие редактора необходимым или, по крайней мере полезным и желательным. Но есть и другая точка зрения.

Например, Александр Богдановский в одном из своих интервью говорит:
"Добросовестный переводчик может обойтись без редактуры. Ведь можно самому на две недели от него отойти, а потом вернуться и что-то поправить. Для начинающего человека страховка нужна, а для матерого – не уверен."
(см. подробно)

И все же переводчики старой школы, очень ответственно относящиеся к своей работе, не представляют ее без грамотного редактора.

Вот, например, один из корифеев перевода Виктор Голышев:
"Редакторы нужны обязательно. Мне недавно в одном большом издательстве на вопрос «Редактор будет?» ответили: «Нет, корректор будет». И я испугался. Ты всегда можешь допустить ошибку: пропустить фразу или по рассеянности прочитать слово не так. Ошибки бывают у всех людей."
(см. подробно)

Р. Райт-Ковалева, из статьи «Нить Ариадны»:
"Редактор нужен всем – как молодым, так и старым переводчикам. Нет ничего опаснее заблуждения некоторых литераторов, говорящих старому мастеру: «Да вам-то редактор не нужен. Ну как может (имярек) – такой молодой, неопытный, или (имярек) – такой скучный, академичный, редактировать вас, что они могут вам дать?» Это неверно уже потому, что при работе с двумя текстами особенно нужен чужой внимательный глаз, и не только для сверки, для первого прочтения перевода, но и для помощи в выборе вариантов, для совместных поисков точных реалий."
  ("Редактор и перевод (сб. ст.)", М., 1965. С. 5–16, 19–22)

Но как и переводчики редакторы бывают разные.

Л. Виндт: "Ошибки бывают разные: и от небрежности, от спешки, когда прижимают издательские сроки, и от недостаточного знакомства с тонкостями иностранного языка, а иногда и от случайного «затмения», которое находит порой на любого человека, навязчиво заслоняя от него истину. Прощать эти ошибки нельзя, а устранять следует. Это – дело редактора. Ведь «ум хорошо, а два лучше». То, что упустил переводчик, случайно или по незнанию, не должно укрыться от бдительности «второго ума» – редактора. (Увы, немало есть у нас переводов, в которых участие редактора ограничивается его фамилией, напечатанной в начале или в конце книги.)"
  (Л. Виндт "Марсель Эме в руках переводчиков". "Редактор и перевод": сб. ст. М., 1965. С. 108–116)

Опять довольно неожиданное высказывание о состоянии редактирования в "благословенное" советское время.
Сейчас формально тоже редакторы есть, но чем они занимаются?

Александр Богдановский:
"Сейчас редактор еще и бухгалтер, и литагент, а текстом занимается в последнюю очередь."
(см. подробно)

Как я уже писал в соответствующем разборе, в издании романа "Танго старой гвардии" участвовала редакторская команда из 6 (шести!) человек, что не избавило перевод от множества ошибок.

Из всего выше изложенного, пожалуй, можно сделать вывод, что в настоящее время роль редактора (мягко говоря) принижена: его как правило или вообще нет, или он присутствует только номинально. Во всяком случае вычиткой и сверкой перевода он явно не занимается.
Однако, мне приходилось читать на форуме переводчиков, что имеют место случаи (увы, очень редкие), когда переводчик и редактор составляют дружный и сработавшийся дуэт. И редактор действительно делает вычитку перевода, сравнивая его с оригиналом, и сообщает переводчику об обнаруженных неточностях. Но это не редакторы издательства, а, так сказать, "личные" редакторы переводчиков.


3. Кто виноват или что виновато?
Каковы же причины того, что переводчики делают ошибки? Ведь есть же хорошие, квалифицированные переводчики, и они-то могут перевести хорошо. Однако...

Снова предоставим слово специалисту – Александру Богдановсому:
"Бешеный темп, выступающий под псевдонимом «сжатые сроки», появление оn-line переводчиков, худо-бедно (очень худо и чрезвычайно бедно доносящих основной смысл текста), низкие ставки и абсолютизация понятия «книга - товар» и среди производителей, и среди потребителей приводят к очень заметному падению т.н. среднего уровня. Перевод, и прежде-то всегда балансировавший между понятиями «передача информация» - «произведение искусства», окончательно свалился в первое. И воспринимается подавляющим большинством именно так. Это, выспренно выражаясь, – знамение времени, неумолимый ход прогресса. И потому в будущее я смотрю мрачно."
(см. подробно)

По сути с ним согласен и Валерий Модестов:
"Но даже потенциально хороший переводчик не обязательно будет переводить хорошо. Качественный перевод – это длительная работа. А переводчику надо на какие-то деньги еще и жить..."
  (Круглый стол редакции «Книжного обозрения» «Вопрос денег, вопрос репутации...» в рубрике «Строчи, переводчик!», 11 февр. 2002)

О низких расценках, которые предлагают издательства, говорят и другие участники обсуждения данной темы.

Галина Юзефович:
"– Можно ли выжить на гонорар от переводов, или все ищут приработок?
– Нельзя выжить, если у тебя есть семья, съемная квартира и желание иметь более одной пары обуви на сезон. Хороший гонорар за авторский лист – это 8–10 тысяч рублей. Вот и давайте посчитаем. За книгу объемом 20 авторских листов (800 тысяч знаков) переводчик получит в лучшем случае 200 000 рублей, а это примерно год работы. Ну, 8 месяцев, если очень постараться. Деньги будут выплачены только после сдачи рукописи в издательство. Можно ли прожить на 20 с небольшим тысяч рублей в месяц? Это будет суровая жизнь. Есть редкие мастера, которые способны переводить по листу в неделю без потери качества, но это все же редкое исключение, а не правило. Большинство же литературных переводчиков зарабатывает какими-то другими вещами – преподаванием, техническими переводами, синхроном, иногда редактурой и корректурой."

Ольга Вольфцун считает такие оценки даже слишком оптимистичными:
"Расценки на труд переводчиков, названные Галиной Юзефович, сами переводчики называют чересчур радужными: многие переводчики готовы получать хотя бы 3000 рублей за лист."

К чему приводят такие расценки издательств? И как там организован переводческий процесс? Вот материалы круглого стола в редакции "Книжного обозрения".

Галина Юзефович:
"– Как переводят книги в больших издательствах?
– Если надо срочно перевести какой-то бестселлер, включают командный метод, чтоб побыстрей. А потом есть сводящий – ответственный за перевод, который должен все свести к единому знаменателю относительно адекватности и эквивалентности."

Ольга Вольфцун:
"– Из крупных издательств иностранной литературы остались только «Эксмо» и «АСТ», а это, по сути, одно и то же. У них есть свой штат переводчиков, в который трудно внедриться человеку со стороны. В итоге рынок демпингуется, качество падает. Но не только за счет неприкаянных фрилансеров. Каждый редактор имеет в активе свою группу переводчиков и отбирает туда людей по самым разным критериям. Не факт, что профессиональным. Ну а у людей, которые пробуют себя в литературном переводе, мотивации самые разные: кто-то из любопытства, кто-то из тщеславия (свое имя увидеть на обложке). Эти люди левой ногой что-то делают. Редактор берет перевод, который ему самому кажется подстрочником, и переводит его на литературный русский. В этот момент смысл может еще больше исказиться. На выходе книгу не вычитывают. В итоге получается плохой продукт, но я бы не сказала, что в этом виноват кто-то определенный. Так, все по чуть-чуть. Расчет идет на то, что читатель все сожрет и не подавится. Если б читатели регулярно жаловались на качество перевода, ситуация бы улучшилась. Но ведь не жалуются."

Валерий Модестов:
"– Как известно, когда Чехов прочитал свои рассказы, вышедшие на французском, он сказал: «Я этого не писал». Это как раз история о качестве перевода. Трагедия заключается в том, что раньше попасть в цех переводчиков художественной литературы было довольно трудно. В этом были и позитивные, и негативные стороны, сейчас речь не об этом, – но было трудно. Сегодня любой человек с улицы, знающий или предполагающий, что знает язык, может прийти в издательство и взять перевод. Я могу привести примеры из личной практики.
Директор одного очень крупного издательства говорил мне: «Старик, да чего ты носишься с этими переводами? Я плачу копейки студентам провинциального вуза, они рвут текст на десять частей и переводят, потом я сажаю редактора-стилиста, и он все делает отлично». Я говорю: «Но ведь это не имеет никакого отношения к переводу». «А кто это станет сверять?» – отвечает он."

Действительно, кто станет сверять? Разве что ненормальные вроде меня.

А вот свидетельство и одной участницы процесса так называемого "процесса перевода" в крупном издательстве:
"Как Вы пришли в профессию переводчика?

Мария Тельнова:
– Еще во время учебы сразу поняла, что буду работать по профессии. После окончания университета поехала работать в Москву. Мой папа окончил Московский институт культуры и считал, что для моего профессионального становления нужно поработать в Москве обязательно, а, может, и остаться там насовсем, но это уж как я решу. И с 2004 года по 2005 я трудилась в нескольких редакциях, но неофициально, так как с украинской трудовой книжкой официально меня на работу брать никто желанием не горел. В то время на профессиональном арго такой человек как я назвался «негр». В связи с политкорректностью можно ли печатать такое слово – даже не знаю... (Смеется). Это было так: допустим, «матерый» переводчик, который числится в некой редакции официально, берет себе на перевод много произведений и понимает, что в одиночку выполнить в срок не успеет. Тогда прибегали к услугам таких вот начинающих переводчиков, какой я была тогда. За половину гонорара давали нам переводить материал, который потом «шлифовался» на усмотрение переводчика, которому изначально заказали повесть/роман/рассказ. При издательстве книги имя переводчика указывалось не мое, конечно же, а, так сказать, «хозяина» текста. Но работа фактически была моя."
( Интервью с Марией Тельновой к Дню переводчика)

Я, конечно, ничего не утверждаю, но, честно говоря, меня иногда посещала мысль, что, может, это какие-то студенты переводили "Танго старой гвардии", а Богдановский потом прошелся "рукой мастера".
Окончательный текст явно принадлежит Богдановскому. Я его манеру уже хорошо знаю: многие его приемы и словечки в переводе узнаваемы, но количество ошибок и неточностей зашкаливает (в переводах серии "Капитан Алатристе" такого не было), и потому и появляются мысли о студентах.
Опять же, если посмотреть график работы Богдановского в 2014 г. когда вышел роман "Танго старой гвардии", то можно увидеть, что он был весьма напряженным (если не сказать перегруженным) – 5 (пять!) романов за год:
Кроме того, именно для издания романа "Танго старой гвардии" была создана редакторская группа из шести человек. Ранее при переводе серии "Капитан Алатристе" хватало одного Макса Немцова, исполнявшего, по сути, роль литагента. В общем, все это как-то навевает мысли о "бригадном подряде".

Итак, что же мы имеем?

А. Гаврилов:
"Сегодня существует некий status quo, который мы все себе очень хорошо представляем. Это, во-первых, очень развитая, но, к сожалению, ослабевающая по возрастным причинам школа перевода. Во-вторых, небольшое количество молодых людей, готовых помногу и старательно работать над переводом, и, наоборот, большое количество людей, готовых переводить, но не готовых при этом работать. И, наконец, большое количество издательств, согласных тиражировать литературу, вышедшую из рук не желающих работать переводчиков, но не согласных вкладывать в перевод сколько-нибудь заметные средства. Тех же, кто готов тратить какие-то деньги на обеспечение качества перевода, соответственно, очень мало."

Ольга Вольфцун:
"В итоге получается плохой продукт, но я бы не сказала, что в этом виноват кто-то определенный. Так, все по чуть-чуть. Расчет идет на то, что читатель все сожрет и не подавится."

И все же, кто виноват?
Действительно одного виноватого назвать трудно – слишком много факторов влияют на ситуацию. Но ответственность, в конце концов, несет переводчик. Именно переводчик подписывается под переводом. Все остальное, по большому счету, не имеет значения (какие были сроки, был ли редактор, как он отработал и т. п.). Через какое-то время об этом никто и не вспомнит – для истории останется только перевод и его автор.


4. Что делать?

Иногда высказывается идея организовать учебу для повышения квалификации переводчиков (хотя сразу понятно, что "матерые" никуда уже учиться не пойдут).

Владимир Баканов (руководитель "Школы перевода"):
«Мы пытались организовать обучение переводчиков. Собрали редакторов двух крупнейших издательств, «АСТ» и «Эксмо». Стал говорить о том, что они делают 90% переводных книг по нашей теме. Предложил подумать, как изменить ситуацию с качеством переводов. «Эксмо» отказалось сразу, сказав, что они не заинтересованы, а «АСТ» очень долго думало, а потом сказало: «Переводчики все равно найдутся».

Варвара Горностаева:
"– Что касается крупных издательств ( «Эксмо» и «АСТ»), мы ничего не сделаем, да и не надо здесь ничего делать. Это вопрос рынка. У них есть спрос, они обеспечивают предложение. Имидж им в данном случае безразличен."
  (Круглый стол редакции «Книжного обозрения» «Вопрос денег, вопрос репутации...» в рубрике «Строчи, переводчик!», 11 февр. 2002)

Ну а что же все-таки делать нам, читателям?

Ольга Вольфцун:
"Все мои знакомые, у которых есть такая возможность, читают иностранных авторов в подлиннике. Я всем так советую".

Как говорится, приехали.

Можно ли все-таки как-то повлиять на это безобразие?
Снова материалы круглого стола в редакции "Книжного обозрения".

Валерий Модестов:
"Если некачественный перевод будет разбираться, критиковаться и высмеиваться, то, может быть, что-то изменится. Должна быть соответствующая общественная реакция. Сегодня же на это никто не обращает внимания. Если бы то же «Книжное обозрение» периодически публиковало материалы на эту тему, могли бы быть какие-то результаты."

В. Баканов:
"– Единственный случай, когда я видел, что издателя проняла критика опубликованного у него перевода, – публикация рецензии на перевод в «Книжном обозрении». Может быть, это – выход?"

Александр Ройфе:
"Можно ли что-нибудь сделать, чтобы хотя бы некоторые – наиболее достойные – вещи переводились на русский с более-менее гарантированным качеством? Кое-что можно. Об этом речь шла на «круглом столе», который прошел в «КО».... Что касается возможностей нашей газеты, то мы объявляем о начале долговременной акции с целью укрепления в переводческом сообществе критериев профессионализма и добросовестности. Изначально возникали мысли о некоем «черном списке» халтурщиков, даже вспоминалась замечательная практика запретов на профессии. Но это, пожалуй, был бы перебор. В конце концов, у самого талантливого переводчика могут быть творческие неудачи, да и жесткие временные рамки, которые ставят издатели, не способствуют созданию качественного текста. Издателей, кстати, тоже нужно понять, ведь затраченные на покупку прав средства должны окупиться..."
Далее:
"В итоге мы остановились на идее «черных шаров». Отныне те переводчики, которые не справились с работой либо сознательно схалтурили, будут получать от нас виртуальный «черный шар». Один или два получить неприятно, но не страшно. А вот три или четыре могут рассматриваться как звонок читателям и издателям: с этим человеком лучше не связываться."

Ю. Яхнина:
"Есть еще один момент, который, безусловно, мог бы повлиять на ситуацию. Я говорю о критике перевода, которой сейчас практически нет. Существуют какие-то теоретические работы, но не массовые публикации."

Заключение редакции "КО":
"После этого (да и кроме этого) говорилось еще много чего. Предлагались решения, принципы, образовательные инициативы и даже карательные меры. У нас тоже родилась одна идея. Специалисты давно и много говорят о необходимости периодического издания, которое бы освещало проблемы перевода. Вот мы и решили реализовать эту идею на базе «Книжного обозрения». Теперь примерно с месячной периодичностью мы будем совместно с переводчиками и небезразличными к этим вопросам профессионалами книжного дела готовить большую переводческую рубрику. Закрывая «круглый стол», мы пригласили к сотрудничеству всех его участников. Обращаемся с тем же предложением ко всем читателям."
  ("Книжное обозрение". 2002. 11 февр. № 5.)


5. Заключение

И в заключение неожиданный вопрос – а надо ли вообще исправлять ошибки?

Л. Виндт:
"Бывают переводы, безошибочно и точно передающие оригинал и тем не менее плохие, потому что они бесцветные, плоские и сообщают всему произведению налет серости и скуки. А бывают переводы хотя и грешащие неточностями, но безусловно заслуживающие названия хороших, потому что они дают правильное представление об оригинале и не коверкают, не обедняют русский язык. Они читаются с удовольствием, как оригинальные произведения. Но значит ли это, что можно закрывать глаза на ошибки, местами искажающие смысл произведения и незаметные для читателя, не знакомого с подлинником?
Ошибки бывают разные: и от небрежности, от спешки, когда прижимают издательские сроки, и от недостаточного знакомства с тонкостями иностранного языка, а иногда и от случайного «затмения», которое находит порой на любого человека, навязчиво заслоняя от него истину.
Прощать эти ошибки нельзя, а устранять следует."
  (Л. Виндт "Марсель Эме в руках переводчиков", 1965)

Я тоже так думаю: об ошибках все же надо говорить, и ошибки все же надо устранять.
В конце концов, при этом перевод станет только лучше. Переводы Александра Богдановского романов серии "Капитан Алатристе", которые я тут разбирал, в целом хорошие, но если устранить ошибки и неточности, то они станут просто замечательными. Указывая на них, я, собственно, именно этого и желал.

PS. Ссылки на сайты, с которых были взяты цитаты:

https://editorium.ru/index/48/
https://online812.ru/2016/07/13/010/